Крах Советского Союза, по-видимому, относится к тем важнейшим историческим событиям, относительно причин, которых историки никогда не придут к общему мнению. Всегда найдутся сторонники теорий заговора, которые считают, и будут считать, что СССР погубили враги (ЦРУ, жидомасоны, предатели и т. п.), а без их коварных действий он жил бы и процветал на радость всему прогрессивному человечеству. В то же время, убежденные противники социализма (например, либертарианского толка) продолжат удивляться не внезапной гибели советской империи, а самому факту ее длительного существования, полагая, что именно гибель подобной системы была естественным процессом, не нуждающимся в отдельном объяснении.
Таким образом, в большинстве работ по указанной проблеме мы не видим системного анализа экономических, политических, социальных и идеологических причин кризиса и распада СССР. Очевидно, что абсолютно невозможно свести все многообразие кризисных процессов советской системы к одному фактору.
На мой взгляд, одной из решающих причин гибели социалистического государства было изменение типа потребления. В 1930-е – 1950-е гг. на заре индустриализации основная масса населения проживала в деревне, руководствовалась в повседневной деятельности характерной для аграрных обществ этики минимализма с неизменной в течение поколений моделью потребления. В 1970-е - 1980-е гг. большинство жителей европейской части СССР составляли горожане, переходившие к современному типу потребления, характеризующемуся, с одной стороны, индивидуализацией потребительского выбора, а с другой - значительным влиянием быстро меняющейся моды. Сочетание этих двух (отчасти противоречащих друг другу) черт потребления, по меньшей мере, затруднял процесс планирования, а по множеству параметров делал его почти невозможным. Чем большая часть населения страны жила в городах, чем больше людей получали среднее специальное и высшее образование, тем шире становился круг тех, чьи потребности нельзя было планировать. Удовлетворение незапланированных потребностей все чаще шло в обход узаконенных механизмов централизованной экономики и все сильнее разрушало плановое хозяйство.
Неспособность плановой экономики советского типа удовлетворить потребности общества порождала развитие теневой экономики, более чуткой к настроениям потребителя.
Теневая экономика функционировала на принципах, отличных от социалистических. Так или иначе, она была связана с коррупцией, хищениями государственного имущества, получением нетрудовых доходов, нарушением законов (или использованием «дыр» в законодательстве). При этом не следует путать теневую экономику с «неофициальной» экономикой, которая не противоречила законам и принципам социалистического строя, а лишь дополняла экономику «официальную». Прежде всего, это индивидуальная трудовая деятельность – например, работа колхозника на приусадебном участке или горожанина на своем дачном участке. А в лучшие времена (при Сталине) широкое развитие получила так называемая промысловая кооперация, которая была занята производством потребительских товаров и услуг.
В СССР государственные и партийные власти предпочитали не замечать такого явления, как теневая экономика. Конечно, правоохранительные органы раскрывали и пресекали различные операции в сфере теневой экономики. Но руководители СССР, комментируя подобного рода истории, отделывались фразами типа «исключения из правила», «отдельные недостатки», «недоработки», «ошибки» и тому подобное. Например, в начале 1960-х годов первый заместитель Совета министров СССР Анастас Микоян определил черный рынок в СССР как «горсть некой грязной пены, выплывшей на поверхность нашего общества». Соответственно, никаких серьезных исследований теневой («второй») экономики в СССР не проводилось вплоть до конца 1980-х годов.
Позднее появились работы американских социологов и экономистов русского происхождения Владимира Тремля и Михаила Алексеева. С 1985 по 1993 год Грегори Гроссман и Владимир Тремль выпускают периодические сборники по «второй» экономике СССР.
Число занятых в теневой экономике, по оценкам Т. Корягиной, в начале 1960-х годов составляло 6 миллионов человек, а в 1974 году их число возросло до 17-20 миллионов человек (6-7% населения страны). В 1989 году таких теневиков было уже 30 миллионов человек, или 12% численности населения СССР. В конце 1970-х годов до 30% всех доходов городского населения были получены за счет различных видов частной деятельности – как законной, так и незаконной (например, производство спиртного, торговля бензином, закусочные, парикмахерские).
Теневая экономика как заметное явление советской жизни возникла в конце 1950-х – начале 1960-х годов. Все исследователи однозначно связывают это с приходом к власти в стране Н.С. Хрущева, который рядом своих непродуманных решений выпустил из бутылки джинна теневой экономики. Примечательно, что даже те авторы, которые достаточно негативно относятся к Сталину, вынуждены признать, что в период нахождения Сталина у власти теневой или подпольной экономики почти не было. Зато было легальное мелкотоварное производство – например, промысловые артели в городах. Хрущев уничтожил такое мелкотоварное производство, на его место пришли теневики.
Теневая экономика была более развита не в центральных регионах СССР, а на периферии страны. Так, Г. Гроссман рассчитал, что в конце 1970-х годов доля доходов от «второй» экономики составляла около 30% всех доходов городского населения в масштабах СССР. При этом в РСФСР она приближалась к среднему значению по стране, а в регионе Белоруссии, Молдавии и Украины среднее значение было около 40%, в Закавказье и Средней Азии – почти 50%. В Армении среди этнических армян показатель достигал 65%. Гипертрофированное развитие «второй» экономики в ряде союзных республик создавало иллюзию того, что эти регионы «самодостаточны». Мол, они имеют более высокий жизненный уровень, чем Россия, и вполне могут существовать и развиваться вне СССР. Все это создавало благоприятную почву для сепаратистских движений в национальных республиках.
Теневая экономика существовала за счет государственных ресурсов, значительная ее часть могла нормально функционировать при условии хищения материальных ресурсов государственных предприятий и организаций. Таким образом, создавалась иллюзия, что теневая экономика восполняла недостатки «белой» экономики. Происходило просто-напросто «перераспределение» ресурсов из государственного (и колхозного) сектора экономики в теневой.
Хозяева теневых структур занимались подкупом руководителей и функционеров государственных предприятий и организаций. С какой целью? Чтобы те как минимум не мешали теневому бизнесу, а в идеале становились соучастниками такого бизнеса, оказывая содействие в снабжении сырьем, товарами, транспортными средствами и тому подобное. Это первый, микроэкономический уровень коррупции. Далее следует второй, региональный уровень, который связан с подкупом правоохранительных органов и вообще органов государственной власти на местах. Создается система регионального «крышевания» теневого бизнеса. Наконец, коррупция выходит на третий, общегосударственный уровень. Теневики начинают лоббировать свои экономические интересы в министерствах и ведомствах. Экономика лишь формально продолжает развиваться как «плановая». Управленческие экономические решения на общегосударственном уровне начинают приниматься под влиянием теневиков.
Лидеры теневого бизнеса накапливают такие громадные капиталы, которые позволяют им заниматься лоббированием политической власти в стране. Теневикам становится тесно в рамках даже формального социалистического способа производства. Они начинают готовить полную реставрацию капитализма. Она и произошла в период нахождения у власти М.Горбачева под прикрытием лозунгов перестройки. Эта перестройка, в конечном счете, была инициирована не М.Горбачевым или А.Яковлевым. Она была организована теневым капиталом, по указкам которого и действовали «реформаторы» из КПСС.
Важные факторы проблем СССР – геоэкономический и геополитический. В 1920-е гг. каждый из потенциальных противников советской России превосходил ее по экономическому потенциалу. К концу 30-х гг. ситуация заметно изменилась. В результате сталинской индустриализации СССР вышел на второе место в мире по уровню промышленного производства. Советы превосходили каждого из своих противников по мобилизационному и экономическому потенциалу.
К середине XX в. это преимущество исчезло и даже претерпело инверсию. По данным Р. Пайпса, Советская Россия и ее союзники оказались превзойденными своими врагами по общей численности населения в соотношении 3,5:1 и по экономическим ресурсам — приблизительно как 4,5:1. Уровень мобилизации Советского блока в отношении войск к населению был в 3,5 раза выше, чем уровень мобилизации его противников. Соответственно военные издержки Советского Союза непомерно выросли по сравнению с расходами гражданских отраслей. Советы 70-х – 80-х гг. XXв. породили т.н. «экономику войны», превратив гражданские отрасли в придаток к ВПК.
Изменения произошли и в мире капитала. После II-й мировой войны на Западе начинает формироваться новая агрессивная фракция глобального управляющего класса, которую Дж. Перкинс назвал корпоратократией. Капитализм перешел в качественно новое состояние, которое К. Каутский определил как ультраимпериализм, а В. Ленин горячо отрицал саму возможность того, что капитализм сможет протянуть достаточно долго для формирования этой стадии капитала.
Корпоратократия не была завязана на государство, она действовала в обход и поверх национальных бюрократий и национального капитала, используя такие структуры как транснациональны корпорации (ТНК), Всемирную торговую организацию (ВТО), Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк (ВБ). Глобальный управляющий класс сконцентрировал в своих руках мировые ресурсы и, оформившись, консолидировавшись к 80-м гг. смял СССР, построив на его костях неолиберальную модель капитализма в мировом масштабе.
Корпоратократия могла проникать через любые границы, опираясь на те группы элит, которые были завязаны на мировой рынок. В случае с Советским Союзом это та часть политбюрократии, которая выступала в роли бенефициара от продажи сырья. С середины 1950-х годов номенклатура превращается в подобие класса, и одновременно СССР и его союзники все более вовлекаются в мировой рынок.
По данным историка А.И.Фурсова, у Сталина была идея создания альтернативной мировой системы и альтернативного мирового рынка. В 1952 году он подобрал группу специалистов, чьей задачей было создать программу по подрыву влияния американского доллара в мире. Но после смерти Сталина работа этой группы закончилась. В результате Советский Союз со второй половины 50-х гг. начал постепенное возвращение на мировой рынок.
На XX съезде КПСС, в 1956 году, была принята концепция мирного сосуществования государств с разным политическим строем. Это означало, что руководство Советского Союза окончательно оставило попытки изменить капиталистическую мирсистему. Фактически КПСС взяла курс на мирную интеграцию в мировые процессы. Подобный поворот был закономерен, отражая стремление номенклатуры к спокойной жизни. Наиболее активно эти настроения распространялись среди людей, связанных с заграницей: сотрудников МИД, Внешторга и некоторых офицеров КГБ. Кстати, совершенно неслучайно дети партийный боссов стремились поступать в МГИМО, чтобы иметь возможность чаще бывать в «развитых» странах. То, что Запад влиял на них больше, чем они на Запад, было обусловлено тем, что истеблишмент стран капиталистического ядра имел несопоставимо больший объем доходов и привилегий, чем советская элита.
Процесс превращения номенклатуры в господствующий класс шел параллельно с отказом партии в 1920-е гг. от концепции «перманентной революции» и выбором курса на построение «социализма в отдельно взятой стране». В результате ускорилось формирование полноценной государственной элиты, для которой сохранение статуса для себя и своих детей было важнее, чем гипотетическая победа всемирной революции. Был ли такой план для Сталина тактическим отступлением или стратегическим решением не принципиально, так как результат к концу 50-х годов был однозначен - в СССР была принята концепция мирного сосуществования, от которой до идей конвергенции всего шаг. Эта идея к 1970-м гг. достаточно прочно вошла в умы советской элиты.
Реставрация капитализма в СССР прошла несколько стадий. Первым этапом можно считать период руководства Н.С. Хрущева, когда были отменены артели промысловой кооперации, что привело к искусственному дефициту товаров.
На втором этапе в 1965 г. была проведена реформа А.Н. Косыгина (Либермана), которая превратила директоров заводов в держателей капитала, который им было некуда сбыть. Отсюда потребность «красных директоров» легализовать капиталы, накапливать их через союз с «теневиками».
Внутренняя трансформация системы сопровождалась включением СССР в систему мирового разделения труда на положении поставщика сырья, что вызывало принципиальное противоречие между статусом Советского государства как сверхдержавы и все более усиливающейся экономической зависимостью его экономики от «обобщенного Запада», носившей к середине 80-х гг. полуколониальный характер.
На третьем этапе в 1988-1989 гг. был принят ряд законов: «Об индивидуальной трудовой деятельности», «О кооперации», «О госпредприятии», сломавших государственную монополию на внешнюю торговлю. Эти законодательные акты стимулировали предприятия напрямую сбывать часть своих товаров на Запад, что в свою очередь создало мощные экономические связи с центрами накопления капитала за рубежом, позволив развитым странам напрямую, в обход государственных структур, проводить выгодную для себя политику внутри советского блока.
Здесь стоит отметить, что к 80-м гг. сложился союз целого ряда социальных групп, выступавших за демонтаж советской системы. Во-первых, как уже отмечалось, это советская политбюрократия (номенклатура), стремившаяся к реализации трех своих «священных» прав:
1. Избавиться от какой бы то ни было ответственности перед обществом. Для этого было необходимо сломать систему контролирующих органов (ОБХСС, комитет партийного контроля, комитет государственного контроля и т.д.);
2. Конвертировать коллективную власть в частную собственность, т. е. превратиться из «класса в себе» в «класс для себя». Это было невозможно без изменения системы права и идеологии;
3. Передать «честно награбленные» средства по наследству, чему принципиально препятствовала советская система, в рамках которой нормой считалось получение должности по заслугам, а не по принципу родства, наличия связей или богатства.
Кроме части номенклатуры, «красных директоров» и «теневиков» в переходе к рынку были кровно заинтересованы работники сферы торговли, бывшие убежденными противниками советской системы рокировки кадров и привязки гешефтов к исполнению какой-либо должности. Их совершенно не устраивала перспектива получения привилегий «на время».
Недовольны советской системой были и многие представители интеллигенции. Дело в том, что к 1960-м гг. возник огромный слой прекрасно образованных специалистов, которых номенклатура не пускала к власти. Сталин к концу жизни попытался провести демократизацию системы управления, когда на XIX съезде (1952) предпринял попытку повысить уровень образования кадров, занимавших руководящие должности (закон об образовательном цензе) и разграничить задачи партаппарата и государства. За партией планировалось оставить идеологическую и контрольную функцию, а административные и хозяйственные обязанности считалось необходимым передать бюрократии. Не случайно преемник Сталина Георгий Маленков возглавил кабинет министров, а не параппарат.
Ярким показателем изменения отношения интеллигенции к советской власти является научная фантастика. Рубежным является середина 1960-х гг. Достаточно вспомнить «Туманность Андромеды» (1957) и «Лезвие бритвы» (1964) И. Ефремова и его же «Час быка» (1968); цикл «Подень XXII век» (1959-1962) и «Стажеры» (1962) братьев Сругацких и их романы после 1965 г. : «Град обреченный» (1968), «Обитаемый остров» (1969) и т.д.
Кстати одной из причин первоначального успеха М.С. Горбачева 1985-1987 гг. была его политика ротации кадров, противостоящая Брежневскому застою, когда на областном уровне на место 75-80 летних управленцев пришла 60 летняя «молодежь». Правда «молодые» кадры к этому моменту изрядно «закисли», утратив инициативность, сформировав у себя привычку, слепо исполнять приказы начальства, которого больше не было. Не имея поддержки в партии, которая к этому моменту было полностью поглощена бюрократией и, отказавшись от курса на расширение элиты за счет молодых технократов, партийная «молодежь» неизбежно начала искать дополнительную точку опоры за рубежом, где бесспорным хозяином были США. Это придало перестроечным процессам дополнительный импульс.
Какой бы малограмотной и неэффективной не была советская верхушка после Сталина, современная российская элита на ее фоне выглядит сборищем деградантов, являясь продуктом дальнейшего распада советской системы. Принцип негативной селекции кадров с присущим им антисистемным мышлением порождает порочную реальность с перманентным противостоянием народа и элиты. Выходом из данной ситуации является радикальная смена элиты с компрадорской на национальную, обладающую высоким уровнем интеллекта, личной ответственности и компетентности. Это, в свою очередь, настоятельно требует изменения самой системы, что, к сожалению, без перемены общества представляется крайне маловероятным.
