Учение Маркса всесильно, потому что оно верно.
В. И. Ленин
Любопытно, если предположить существование некой шкалы порядочности, на каком расстоянии от нуля оказались бы нравственные достоинства множества наших авторитетных «ученых»-экономистов, реформаторов, политиков? Каков был бы вес в «единицах» честности известнейших «пророков», «оракулов» с нобелевскими премиями, геройскими наградами, почетными званиями и пышными титулами? А на сколько «делений» потянуло бы служение истине «совестей нации», — благообразных седоголовых старцев, просто-таки светившихся непогрешимостью, излучавших саму мудрость с перестроечных телеэкранов?
А ведь в вопросах философских, политэкономических такая линейка существует. Она выглядит очень просто. Если понимание и согласие с марксизмом принять за отметку в единицу, а его отрицание за нуль, то картина откроется впечатляющая. На нулевой отметке мы увидим горластую компанию из известнейших персоналий новейшей истории – знаменитых писателей, лауреатов всяческих премий, учёных, политиков, кинорежиссеров, музыкантов, юмористов, пародистов, куплетистов, в то время как на противоположном конце обнаружится зияющая пустота, необъяснимая даже из соображений гауссовского распределения вероятностей, заставляющая заподозрить её искусственный, диктуемый всесильным классовым интересом характер.
В своих «Набросках к критике политической экономии» Энгельс не без раздражения заметил: «Наш приговор должен быть тем суровее, чем ближе к нашему времени те экономисты, о которых нам предстоит высказать своё суждение. Ибо, в то время как Смит и Мальтус застали в готовом виде лишь отдельные элементы, новейшие экономисты уже имели перед собой целую законченную систему; были сделаны все выводы, достаточно чётко выявились противоречия, и всё же они не дошли до исследования предпосылок и всё ещё брали на себя ответственность за систему в целом. Чем ближе экономисты к нашему времени, тем дальше они от честности. С каждым прогрессом времени необходимо усиливается софистическое мудрствование, чтобы удержать политическую экономию на уровне века. Поэтому, например, Рикардо более виновен, чем Адам Смит, а Мак-Куллох и Милль более виновны, чем Риккардо».
Строг был классик. Что бы он сказал о ныне здравствующих «мыслителях», продуцирующих уже не просто «софистические мудрствования», а полнейшую дичь, низводящих массовое сознание даже не до буржуазной науки, а до уровня добуржуазных классовых представлений и концепций. Действительно, из мрака средневековой дремучести и мракобесия уже и капитализм смотрится заманчивой перспективой, вдохновляющей массы на борьбу за «свободные выборы», за «честный суд», за прочие буржуазные гламуры.
В рамках этой борьбы у господствующей номенклатуры сохраняется пространство для тактического маневра, для ведения «диалога» с обществом с тем, чтобы, выигрывая время, отвлекая внимание ложными движениями, введениями и отменами всяческих экзотических новаций, зафиксировать обретенные в результате разграбления страны материальные и статусные дивиденды.
Так что, сегодня вопрос стоит не просто о невежестве «ученых»-экономистов, вопрос заключается в степени их вины и ответственности перед народами за создаваемый информационный шум, назойливым «глушением» сокрывающий всякую свободную мысль. И ведь не ради голодных детей своих, не под прицелом автоматов опускаются до низменной лжи сонмища «элитных» проституток от экономической «науки»; нет, вульгарный шкурный интерес движет гладкоговорящими номенклатурными холуями — ничего личного, господа, только бизнес.
Вот, некий «академик» из бывших завлабов, Евгений Ясин бойко строчит: «Потом пришли большевики. У них были красивые идеи о свободе рабочих и крестьян, о плановой экономике, которая должна быть согласно марксизму намного эффективней рыночного хаоса. Но в итоге снова получилась иерархия, самодеятельность, свойственная рынку, а в плановом хозяйстве присутствовавшая в основном на плакатах в виде призывов, не получилось. На Западе снова на зависть всё получалось, а у нас нет. Стало ясно, что Маркс ошибся: предсказал конец капитализму и рынку, а они только взялись развиваться, принося благосостояние народам стран, выбравших этот путь».
В этой топорной агитке «ученый» парой фраз «развенчивает» большевиков, Маркса, плановую экономику, «идею свободы рабочих и крестьян», по-видимому, имея в виду то, что Ленин называл «живым творчеством масс», сокрушаясь далее тем, что и капитализм у нас построен «иерархический», которому «противопоказаны свободные выборы» и «самодеятельность граждан». Разумеется, Ясин и не первый, и не главный «обличитель» марксизма. Кривая дорожка социальной демагогии, задолго до него проторенная, как профессиональными лжецами, так и энтузиастами-любителями, никогда не была пустынной. Сколько именитого люда по ней прошастало! Тут и Гитлер с Геббельсом, и известный борец с «иудокоммунизмом» предатель генерал Власов, и Рейган с Бушем, и Горбачев с Яковлевым, и Черномырдин с Ельциным, и целая свора евролордов, общечеловеков, демократизаторов, цивилизаторов, не говоря уж о многомиллионных массах рядового дурачья, «освобожденного» от «совка» и полагающего, что у них в головах есть некие «убеждения», поскольку ученые господа из телевизора им либерально всё разъяснили.
Правда, иногда, фрондирующая «элита» может позволить себе откровенности, как недавно проговорился один из авторитетов монетаризма Герман Греф: «Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции. Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации, все имеют возможность получать напрямую не препарированную информацию через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины, которые спущены на головы, средства массовой информации, которые как бы независимы, а на самом деле мы понимаем, что все средства массовой информации всё равно заняты построением, сохранением страт?»
Так вот чем озабочены либеральные писаки – сохранением «страт», говоря научно, защитой классовых интересов своих хозяев, куски с обильного стола которых перепадают и всяческим «аналитическим центрам», «фондам содействия», «институтам развития» и прочим понятливым академикам, способным «правильно» изложить суть «рыночных реформ», обосновать «человечность» скотства, «справедливость» паразитизма и «эффективность» воровства.
То, что после уничтожения Советского Союза, ликвидации плановой экономики и тотального разграбления народного достояния, никто даже не попытался произвести научный, системный анализ причин крушения социализма в нашей стране, говорит о том, что такой анализ чем-то невыгоден «рыночным реформаторам», что объективный, бесстрастный «разбор полетов» может обнажить совершенно неприемлемую для властвующей номенклатуры правду, показать всю ложность и тупиковость навязанного народу в 1991 году пути.
Чем дольше буржуазия будет пытаться сохранить «священное и неприкосновенное право частной собственности», чем усиленнее будет противиться естественно необходимому обобществлению экономики, переходу к социалистическому хозяйствованию, тем гротескнее и безобразнее будут становиться формы классового насилия и террора по отношению к подавляющему большинству народа.
Что делает разумный человек после того, как сконструированная им ракета, рванув к небу, проделав огромную дугу, рухнет на землю? Ликующе воскликнет – Да! Всё верно! Принцип правильный! После чего побежит к обломкам и, внимательно исследуя их, будет фиксировать недостатки конструкции, определять причины неудачи, чтобы устранить их в будущей, более совершенной модели. Может быть упадут и вторая, и третья ракеты, но, в конечном итоге, Разум всегда выходит победителем. Глупец же будет торжествовать – Я предупреждал! Не может ракета летать! И думать нечего!
Даже самый беглый анализ показывает, что падение «ракеты» советского социализма было вызвано не «ошибками» в марксистско-ленинской теории, а наоборот, грубейшим её извращением, вульгаризацией, отягощенными своекорыстием и невежеством правящей партийной бюрократии.
Не претендуя на охват всей марксистской философии, посмотрим, что могло бы «устареть» в сфере политической экономии, само существование которой приводит в ярость многочисленных шаманов от «экономикс» — свода примитивных мантр во славу рыночного «саморегулирования».
Какие рациональные доводы можно привести против очевидного принципа коммунизма – от каждого по способностям, каждому по потребностям? Никаких нельзя. Разве жизнь человека не обеспечивается трудовой деятельностью? Разве в обществе нет разделения труда, в котором каждый занят не производством продукта для личного потребления, не натуральным хозяйствованием, а общественно необходимой работой, как остроумничали застойные умники, «на дядю»? А коли так, то не логично ли будет предположить, что все трудоспособные члены общества должны наравне участвовать в деле производства материальных и культурных благ на пользу всех, а не избранных? И разве не самым разумным будет создание такого порядка, при котором каждый может полностью раскрыть в труде все свои таланты и способности? Что здесь «утопичного»? А как должны удовлетворяться естественные нужды людей если не по потребности? Одному густо, а другому пусто? Это и есть плод натужных умствований казенных либералов? Что здесь можно обсуждать, о чем спорить?
Коммунизм есть единственно возможная среда бесконфликтного существования сообщества разумных людей, объединившихся к всеобщей пользе. Любое многоклеточное живое существо является идеалом коммунистической организации, в которой отдельные клетки могут выжить лишь в качестве части единого организма. Но разве человек может существовать в отрыве от общества? Разве люди не частицы единого социального организма, связанные миллионами незримых нитей друг с другом?
Что объединяет людей? Производство жизненно необходимых благ. Что их разъединяет? Частная собственность на средства производства, мешающая координировать трудовую деятельность, дробящая единый процесс общественного жизнеобеспечения на множество автономных процессов, направленных на максимизацию прибыли кучки воро-«собственников». Марксистская политэкономия не только вскрывает это недостойное человека противоречие, но и указывает путь его устранения. Ликвидация института частной собственности, плановая нетоварная экономика, непосредственно ориентированная на удовлетворение общественных потребностей в натуральных продуктах и услугах, равенство в труде, равенство в доступе ко всем потребительским благам. Ничего радикального и фантастичного в этом нет. Когда-то были упразднены институты рабовладения, крепостничества, инквизиции и ничего, мир хуже не стал. Буржуазное право формально уравняло всех перед законом и снова ничего, принцы голубых кровей поворчали было, но смирились с неизбежным. Коммунизм, упраздняющий институт частной собственности, наёмный труд, делает следующий шаг к равенству людей не только потому, что это справедливо, но и потому, что только так можно организовать общественное производство на разумной основе, достичь наивысшей производительности труда, рационально используя ограниченные природные ресурсы.
Либерал в этом месте непременно воскликнет – планом нельзя всего предусмотреть! Причем этот либерал, чаще всего не является специалистом ни в планировании, ни в программировании, ни в управлении сложными производственными процессами, однако своё «мнение» имеет. Однако ведь и «рынок» ничего не предусматривает. Это всего лишь торговая площадка, а что на ней будет выставлено, решают и планируют люди. Разница в том, что в рыночной экономике планирование раздроблено, осложнено взаимным сокрытием информации, незнанием истинных общественных потребностей, поэтому ведет к анархии, стихийности производства, в котором каждый производитель дорого бы заплатил за точное знание – что и в каких количествах следует произвести. Устранение неопределенности, целенаправленное планирование есть суть управленческой деятельности хоть при капитализме, хоть при социализме, однако только обобществление производства позволяет решить эту задачу максимально качественно и полно.
Не случайно, государства, прибегавшие к государственному планированию, достигали впечатляющих показателей роста реального сектора экономики, демонстрируя миру подавляющее превосходство централизованного управления над хаосом борьбы частных интересов.
Каковы политэкономические условия, диктующие необходимость обобществления частной собственности и перехода к плановой нетоварной экономике? Певцы либерализма берут самые высокие ноты во славу конкуренции и тут же срывают голос, сталкиваясь с тем неприятным фактом, что любая конкуренция ведет к монополии. Это истина была очевидна ещё во времена Маркса и уж подавно никем не оспаривалась ещё в начале ХХ века. В своей известной работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. И. Ленин исчерпывающе характеризует природу и противоречия конечной фазы капиталистического производства:
«Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований.
Это уже совсем не то, что старая свободная конкуренция раздробленных и не знающих ничего друг о друге хозяев, производящих для сбыта на неизвестном рынке. Концентрация дошла до того, что можно произвести приблизительный учет всем источникам сырых материалов (например, железорудные земли) в данной стране и даже, как увидим, в ряде стран, во всем мире. Такой учет не только производится, но эти источники захватываются в одни руки гигантскими монополистическими союзами. Производится приблизительный учет размеров рынка, который «делят» между собою, по договорному соглашению, эти союзы. Монополизируются обученные рабочие силы, нанимаются лучшие инженеры, захватываются пути и средства сообщения — железные дороги в Америке, пароходные общества в Европе и в Америке. Капитализм в его империалистской стадии вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению.
Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немногих монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее».
Что устарело в этих ленинских словах? И сегодня этот «невыносимый гнёт» монополистов российское население имеют всё удовольствие испытывать на собственной шкуре, перейдя от скучной теории к бодрящей практике каждодневной борьбы за выживание.
Опыт советского социалистического строительства блестяще подтвердил и возможность, и эффективность отказа от частной собственности на средства производства. Без «эффективных собственников» прекрасно обходились такие сложные системы как энергетика, железные дороги, Аэрофлот, Газпром, все учреждения здравоохранения и образования, жилищно-коммунальное хозяйство, общепит и т. п. Те проблемы, которые объективно присутствовали в обществе были вызваны отнюдь не отсутствием частного «бизнеса», а исключительно невежеством и некомпетентностью властвующей партийной бюрократии, пытавшейся соединить несовместимое – товарно-денежные отношения с плановой экономикой, наемный труд с равенством, рыночный обмен с директивой.
А ведь требовалось всего-то привести производственные отношение в согласие с давно известными политэкономическими требованиями, открытыми Марксом, Энгельсом, Лениным, разрешить противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения. Следовало объединить всех «социалистических» товаропроизводителей в единый плановый нетоварный народнохозяйственный комплекс с равенством трудового участия и равенством платы. Создать условия для раскрытия каждым человеком всех своих способностей и талантов на благо общества. Обеспечить реальное равенство, бесклассовость, ликвидировать всяческие привилегии и льготы, лишить карьеризм, шкурничество, делячество их основы – права распределять, возможности получать какие-либо социальные и материальные преимущества, используя должностное положение.
Не только у России — у всего человечества нет иного пути, как повернуться в сторону научного, марксистского анализа закономерностей общественного развития, к осмыслению политэкономических основ грядущего мира, в котором не будет невостребованных людей, не будет «важных» и «второстепенных» персон, не будет самозваных «элитариев» и бессловесной «массы». И философия Маркса остаётся самым надежным путеводителем на этом пути.
