Завершается работа по подготовке к Всероссийскому форуму депутатской вертикали КПРФ, который пройдет в Москве 8 июня. Всем депутатам региональных законодательных собраний от КПРФ разосланы письма с просьбой предоставить конкретную информацию об их достижениях в депутатской деятельности, о законодательных инициативах, делах, направленных на решение значимых для общества и граждан проблем. Также с 27 по 31 мая в регионах проходит прием граждан депутатами-коммунистами всех уровней от имени руководителя фракции КПРФ в Госдуме. Результаты приема будут направлены в центр для обобщения.
Ответы с мест несомненно принесут много полезной информации, анализ которой послужит укреплению депутатской вертикали партии и улучшению координации действий народных избранников всех уровней. Мы же со своей стороны попробуем уточнить, с какой точки зрения должен быть проведен такой анализ.
Разумеется, эта точка зрения – ленинская. Хотя Ленин не считал парламентскую деятельность ни главной, ни решающей формой пролетарской борьбы, он тем не менее уделял ей большое внимание в годы между первой и второй русской революциями, оставив богатое теоретическое и практическое наследие на эту тему. Предлагаем вниманию читателей небольшую подборку ленинских положений и оценок парламентаризма и тактики рабочих депутатов в условиях царского режима, сопроводив их краткими пояснениями.
Для того чтобы разобраться в особенностях ленинской парламентской тактики, нужно, во-первых, иметь в виду, что так называемая булыгинская Дума была сорвана революционным натиском пролетариата – грандиозной октябрьской всеобщей забастовкой и декабрьским вооруженным восстанием 1905 года. Как раз в разгар войсковой операции по подавлению Московского восстания царь объявил о созыве новой Думы. Активный ее бойкот не возымел успеха – запуганный обыватель, польщенный тем, что его признали избирателем, отправился голосовать. Во-вторых, следует вспомнить о том, что первая и вторая Думы (1906 и 1907 гг.) избирались по закону, дававшему перевес крестьянству над помещиками. А две следующие Думы – после государственного переворота 3 июня 1907 года – избирались уже по другому закону, дававшему большинство представителям помещиков и крупнейшей буржуазии. Соответственно, в двух первых Думах были широко представлены демократические общественные слои – социал-демократы, трудовики и «беспартийные левые» (во второй Думе их насчитывалось 37%, в том числе 13% социал-демократов), а в третьей и четвертой представительство левых было сведено до минимума (5–7%).
Характеристику четырех царских Дум, их классового состава и политического значения Ленин дает в типичной для него полемической манере, вскрывая ошибки своих оппонентов – партии эсеров и большевиков-отзовистов.
Эсеры писали, обосновывая свою бойкотистскую позицию: «пусть целый ряд партий, вплоть до кадетов, трудовиков и социал-демократов, поддерживает своим участием в картонной опереточной Думе фикцию конституционного строя».
«Итак, – отвечал Ленин, – III Дума есть Дума картонная… Вы целиком повторяете обычный предрассудок вульгарной буржуазной демократии, убеждающей себя и других, что плохие и реакционные Думы суть картонные учреждения, а хорошие и прогрессивные Думы – не картонные.
На самом деле I и II Думы были картонными мечами в руках либерально-буржуазной интеллигенции, желавшей попугать революцией самодержавие. III Дума есть не картонный, а настоящий меч в руках самодержавия и контрреволюции. I и II Думы – картонные Думы, потому что их решения не соответствовали действительному распределению материальной силы в борьбе общественных классов и оставались пустыми словами. Значение обеих этих Дум в том, что за передним рядом кадетских конституционных фигляров ясно видны были настоящие представители того демократического крестьянства и того социалистического пролетариата, которые действительно делали революцию, били врага в открытой массовой борьбе, но не сумели еще добить его (выделено мной. – А.Ф.). Третья Дума не есть картонная Дума, ибо ее решения соответствуют действительному распределению материальной силы при временной победе контрреволюции и потому не остаются словами, а проводятся в жизнь. Значение этой Думы в том, что она дала всем неразвитым политически элементам народа наглядный урок, показывающий соотношение представительных учреждений и действительного обладания государственной властью (выделено мной. – А.Ф.). Представительные учреждения, хотя бы самые «прогрессивные», осуждены оставаться картонными, пока классы, представленные в них, не обладают действительной государственной властью. Представительные учреждения, хотя бы самые реакционные, не будут картонными, раз в руках тех классов, которые в них представлены, находится действительная государственная власть».
Естественно, «пламенным революционерам» это не нравилось. Но в том же духе Ленин отвечал и своим недавним единомышленникам – отзовистам, утверждавшим, что «наша Государственная дума не может быть рассматриваема как парламент, работающий в рамках политической свободы и при известной свободе классовой борьбы пролетариата, а является лишь сделкой между царизмом и крупной буржуазией...»
«Тут две ошибки, – указывал Ленин. – Нельзя говорить: не парламент, а сделка, ибо целый ряд парламентов мира есть не что иное, как сделка буржуазии (достигшей той или иной степени развития) с различными остатками средневековья. Мы должны были бороться и мы боролись против того, чтобы первым парламентом в России был черносотенно-октябристский парламент, но раз это оказалось фактом вопреки нашим усилиям, раз история заставила нас пройти через такой этап, то просто-напросто отмахиваться от неприятной действительности одним восклицанием, одной декламацией есть ребячество. Вторая ошибка: у авторов резолюции выходит, что ежели есть «известная свобода», то это «парламент», а ежели нет, то «подделка». Это – вульгарно-демократический взгляд, достойный кадета, а не марксиста. При III Думе гораздо меньше свободы, чем при II, но III Дума – менее фиктивный парламент, ибо она правильнее выражает действительное соотношение господствующих в данный момент классов и государственной власти. Пока власть в руках царя и крепостников помещиков, – никакого иного парламента в буржуазной России быть не может.
Самодержавие отсрочило свою гибель, успев сорганизовать такую Думу, но оно не укрепляется этим, а разлагается от этого. Дума есть такое «покрытие», которое стоит иного «раскрытия», ибо она впервые открыто на тысяче вопросов показывает зависимость царизма от контрреволюционных слоев, впервые демонстрирует en grand имманентный союз Романова и Пуришкевича, царизма и «Союза русского народа», самодержавия и Дубровиных-Илиодоров-Половневых.
Что Дума санкционирует преступления царизма, это несомненно, но это – санкция определенных классов, во имя определенных классовых интересов, и дело социал-демократии как раз выяснение с думской трибуны этих поучительных истин классовой борьбы».
«III Дума есть политически оформленный, общенациональный союз политических организаций помещиков и крупной буржуазии. Царизм делает попытку решить объективно-необходимые исторические задачи при помощи организаций этих двух классов. Удастся ли ему эта попытка?
Нет. Оказывается, что такой задачи не может решить не только плутократический царизм, не знавший организации национального представительства «высших» классов, но и полубуржуазный царизм при помощи черносотенно-буржуазной Думы. Дума помогает ему решить эту задачу. Но этой помощи оказывается мало. Несмотря на столыпинское подновление царизма, обеспечения буржуазной эволюции не получается». И Ленин оказался прав: ни подновления царизма, ни подновления капитализма так и не получилось.
Теперь обратим внимание на то, как из различных оценок царских Дум двух типов выводились различные тактики революционной социал-демократии. Относительно двух первых Дум Ленин выдвигает тактику радикальную, рассчитанную на развитие революции через голову парламента. Резолюция V съезда РСДРП об отношении к Думе так определяла задачи партии: «1) планомерно использовать все конфликты, возникающие как между правительством и Думой, так и внутри самой Думы, в интересах расширения и углубления революционного движения, и для этого: а) стремиться расширить и обострить эти конфликты до пределов, дающих возможность сделать их исходной точкой широких массовых движений, направленных к низвержению современного политического порядка; б) стараться в каждом данном случае связать политические задачи движения с социально-экономическими требованиями рабочей и крестьянской массы; в) широкой агитацией среди народных масс за предъявление Госдуме революционных требований, – организовать давление на Думу извне в целях ее революционизирования. 2) Направлять это свое вмешательство таким образом, чтобы эти обостряющиеся столкновения: а) обнаруживали перед массой непоследовательность всех буржуазных партий, которые возьмут на себя в Думе роль выразителей народной воли, и б) довели широкую массу (пролетариата, крестьянства и городского мещанства) до сознания полной непригодности Думы как представительного учреждения, и необходимости созыва всенародного учредительного собрания».
В своих комментариях к этой довольно осторожной резолюции Ленин шел гораздо дальше, говоря о необходимости вооруженного восстания и образования временного революционного правительства. Короче говоря, была ориентировка на скорое прямое революционное действие. И, учитывая то, что две первые Думы были очень быстро разогнаны, а социал-демократические депутаты II Думы – арестованы и осуждены, царизм хорошо понимал грозящую ему опасность.
Что же касается тактики партии в третьей и четвертой Думах, то в условиях поражения первой революции Ленин формулирует ее уже по-иному. О немедленном непосредственном натиске на режим речи уже нет. Выдвигается задача разоблачения с думской трибуны неразрывной связи царского самодержавия с действительно господствующими классами крупнейших помещиков и капиталистов. Для натиска на наивное мнение патриархального крестьянина, что царь-батюшка хороший, а бояре плохие – это задача № 1. А далее очередь за положительной проповедью с той же думской трибуны общедемократических и социалистических целей пролетариата.
«МОСТОМ» между двумя этими думскими тактиками является задача, поставленная Лениным еще при формулировке первой тактики: «на первый план должна быть выдвинута критическая, пропагандистская, агитационная и организационная роль с.-д. думской фракции, как одной из наших партийных организаций. Именно этим, а не непосредственно «законодательным» целям должны служить и законопроекты, вносимые с.-д. думской фракцией, в особенности по таким вопросам, как улучшение жизненных условий и обеспечение свободы классовой борьбы пролетариата, ниспровержение крепостнического помещичьего гнета в деревне, помощь голодающим крестьянам, борьба с безработицей, избавление матросов и солдат от казарменной каторги и т. д.».
В свете этих ленинских тезисов современным российским коммунистам стоит серьезно поразмыслить, какие из шести буржуазных Дум похожи на царские Думы I–II, а какие – на царские Думы III–IV. И, соответственно, подумать об адекватной тактике. Я лично полагаю, что на первые царские Думы более всего похожи первые две ельцинские Думы – та же иллюзорная близость к взятию власти и та же робость, о которой я писал 15 лет тому назад в статье «Дума легла на сохранение» («СР», 28.04.98). А на третью-четвертую царские Думы очень похожи современные Думы последних трех созывов. Дума же третьего созыва образует плавный переход от «кадетского либерализма» к «столыпинской реакции».
Впрочем, все размышления о даже самой безупречной парламентской тактике пропадут попусту, если партия не сумеет обеспечить механизм ее реализации. Потому что партия – это одно, а ее парламентская фракция – несколько другое. Проблема эта давняя и двоякая. С одной стороны, в дореволюционные времена конкретные условия нелегальной борьбы обусловливали неизбежное персональное разделение руководящих органов партии и ее парламентской фракции. Это порождало серьезные проблемы. Но, с другой стороны, не менее серьезные проблемы возникают и при легальном существовании партии, ведущем к сращиванию обоих органов, когда вожди партии становятся одновременно и вождями фракции и подвергаются неизбежной атаке вирусов «парламентского кретинизма». Эта болезнь поразила, в частности, руководителей практически всех западноевропейских социал-демократических партий во время Первой мировой войны. Между тем пятеро российских депутатов-большевиков были сосланы в 1914 году на «вечное поселение» в Сибирь.
Об угрозе такого явления Ленин всегда говорил прямо и недвусмысленно. Как же быть в тех случаях, когда руководство партии и руководство фракции практически тождественны? Ведь в этом случае получается, что одни и те же лица должны контролировать самих себя, а это очень сложно, а порой даже невозможно. Как говорил Ленин, «полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества – это вещь в политике совсем не серьезная». Это, кстати, сказано о людях, которые «почти что коммунистами прикидываются, так что издали, пожалуй, не отличишь, – может быть, он в бога верует, может – в коммунистическую революцию».
Но это было сказано в 20-х годах. А о более ранних временах Ленин писал вскоре после выборов в четвертую царскую Думу (1912): «Сознательным рабочим в России, – уже не первый раз приходится иметь дело с коллективным представительством рабочего класса в Государственной думе. И каждый раз, когда образовывалось такое представительство, наблюдалось несоответствие между воззрениями, взглядами, направлением большинства социал-демократии и ее думского представительства.
Случайность ли это?
Нет. Во всех странах мира наблюдается, по общему правилу, более оппортунистический состав парламентских представителей рабочих партий по сравнению с составом самих рабочих партий. Причину этого явления нетрудно увидеть: во-первых, все избирательные системы буржуазных стран, даже наиболее демократические, ограничивают на деле избирательные права рабочих либо возрастом (в России требуется 25 лет), либо оседлостью и постоянством места работы (полгода в России) и т. д. Подобные ограничения падают обыкновенно тяжелее всего именно на молодые, более сознательные и решительные слои пролетариата.
Во-вторых, непролетарские элементы рабочих партий – чиновники рабочих союзов, мелкие хозяйчики, служащие и, в особенности, «интеллигенция» – при всяком избирательном праве в буржуазном обществе более легко (в силу своих занятий, положения в «обществе», подготовки и т. д.) специализируются на «парламентской» профессии».
Ленин, понятно, высказывал это предостережение не только в 1912 году, но и гораздо раньше. Но IV Объединительный съезд РСДРП 1906 года его проигнорировал, постановив голосами меньшевистского большинства образовать в первой Думе с.-д. фракцию из депутатов, не выдвигавшихся партией, а избранных по выражению Ленина, «непартийным путем» (всего их было 18 человек). Поскольку партия в целом выборы бойкотировала, ни одна местная партийная организация их не выдвигала. «Почти все, или даже все, прошли посредством прямых или косвенных, молчаливых или признанных, соглашений с кадетами. Многие прошли в Думу так, что нельзя разобрать, в качестве к.-д. или с.-д. они были выбраны. Это факт и факт громадной политической важности. Объединительный съезд РСДРП, признав желательным образование парламентской фракции с.-д., сделал ошибку, не учтя этого факта».
Большевики в своей поправке к резолюции съезда предлагали допустить к участию в официальной парламентской группе РСДРП «исключительно тех членов партии, которые не только работают вообще в одной из партийных организаций, не только подчиняются вообще партии в целом и своим партийным организациям в особенности, но и которые, кроме того, выставлены последними в качестве кандидатов». Большевики хотели того, чтобы «социал-демократические первые шаги по пути парламентаризма происходили исключительно по прямому поручению соответствующих организаций и от их имени. Недостаточно того, чтобы члены парламентской группы были членами одной из партийных организаций. Крайне важно, чтобы первые шаги наши по пути парламентаризма были обставлены всеми предосторожностями, выработанными опытом социалистических партий Европы. Западноевропейские партии, и особенно левые фракции их, настаивают даже на том, чтобы кандидатов в парламент выставляли местные организации партии по соглашению с ЦК партии. Революционная социал-демократия Европы имеет самые серьезные основания требовать этого тройного контроля за парламентариями: во-первых, общепартийный контроль над всеми членами партии; во-вторых, особый контроль тех местных организаций, которые должны от своего имени выставлять кандидатов в парламент; в-третьих, специальный контроль ЦК всей партии, который, стоя выше местных влияний и местных особенностей, должен заботиться о выставлении лишь таких кандидатов в парламент, которые удовлетворяют общепартийным и общеполитическим требованиям. Отклонив это требование, съезд обнаружил гораздо меньшую осторожность в парламентарной тактике, чем западноевропейские революционные социал-демократы».
И все же по настоянию большевиков съезд принял инструкцию, обязывающую ЦК партии осведомлять все партийные организации о том, 1) кого именно, 2) когда именно и 3) на каких условиях именно признал ЦК представителем партии в Госдуме. Далее, инструкция поручила ЦК давать партии периодические отчеты о деятельности парламентской фракции и возложила на рабочие организации, членами которых состоят с.-д. депутаты, обязанность специального контроля за этими депутатами.
Опыт партийного контроля и руководства парламентской фракцией имелся в истории партии как положительный, так и отрицательный. О положительном опыте Ленин писал: «Третьедумская социал-демократическая фракция в России была первой с.-д. фракцией, которой довелось просуществовать несколько лет и выдержать долгий «искус» совместной работы с партией рабочего класса. По понятным причинам мы не можем здесь рассказывать истории этой работы. Мы можем и должны отметить лишь самое главное: как отражалось на думской фракции развитие партии, как изменялись отношения фракции к партии?
Прежде всего приходится установить тот факт, что первые шаги деятельности третьедумской с.-д. фракции вызывали решительное недовольство и резкое осуждение большинства партии. Во фракции значительно преобладали меньшевики, бывшие в оппозиции к решениям партии 1907 года, и эту «оппозицию» продолжала или переняла с.-д. фракция III Думы.
Между партией и фракцией началась своего рода борьба. Декларацию фракции обвиняли – и вполне справедливо – за оппортунизм. Органы печати, представлявшие мнение большинства партии или всей партии в целом, многократно критиковали оппортунистические шаги фракции и отмечали, что по различным вопросам фракция недосказала или неверно изложила взгляды партии.
Длинный список подлежащих исправлению ошибок и неправильных шагов третьедумской фракции был официально признан в декабре 1908 года. Разумеется, при этом было точно указано, что вина падает здесь не на одну фракцию, а и на всю партию, которая должна больше работать над своим думским представительством и совместно с ним.
Результаты этой работы у всех перед глазами. С 1908 по 1912 год в партии шло развитие правого крыла меньшевизма в ликвидаторство. Четырехлетнюю борьбу с ликвидаторством и большевиков и партийных меньшевиков нельзя вычеркнуть из истории.
И за эти 4 года думская с.-д. фракция из оппозиционной к партии, из фракции, критикуемой партией и защищаемой (а иногда и прямо поощряемой в оппортунизме) меньшевиками, – стала фракцией антиликвидаторской».
Заметим, что эти слова написаны в 1912 году. А за четыре года до этого, в самый разгар столыпинской реакции, Ленин предсказал: «Мы скажем: да, наши с.-д. депутаты в III Думе делали много ошибок. Рабочая партия понимает, что в период политического затишья и распада неизбежно проявление этого распада и на думской фракции, которая у нас в III Думе еще меньше, чем во второй, могла сосредоточить наиболее крупные партийные силы. Поэтому рабочая партия критикует и исправляет ошибки своих депутатов; каждая организация, обсудив каждую речь и придя к выводу, что такое-то и такое заявление или выступление есть ошибка, дает материал для политического выступления масс. Не беспокойтесь, гг. эсеры: в момент обострения политического кризиса наша фракция и уже во всяком случае члены нашей думской фракции сумеют выполнить свой долг. А наша критика их ошибок делается гласно, открыто перед массами. Из этой критики учатся депутаты, учатся классы, учится партия, которая видывала трудные времена и знает, что не кликушеством, а только упорной и стойкой работой всех организаций можно выйти с честью из тяжелого положения».
Ленинский прогноз полностью сбылся. Поэтому хочется верить, что всеобъемлющий контроль партийных масс над деятельностью депутатских фракций станет не декларацией, а реальностью. Будем рассчитывать на то, что этому поспособствует форум депутатской вертикали КПРФ.
