Перед моим отъездом из Нью-Йорка в Москву я беседовал о Советском Союзе с одним писателем, которого знаю уже много лет; он выражал сомнения в том, что при социализме возможна демократия.
Моего знакомого нельзя назвать человеконенавистником. Сам по себе он человек добродушный. Он охотно признает, что Советский Союз добился значительных успехов в развитии тяжелой промышленности, в здравоохранении и других областях. Но он просто молится на газету «Нью-Йорк таймс» и считает, что в ней заключена вся премудрость мира.
— Я знаю, что ты увидишь в этой стране, — говорил он со снисходительной улыбкой. — Тебе покажут огромные строительные объекты. Ты будешь наслаждаться русским балетом. Безусловно, ты заметишь, что жизненный уровень значительно повысился с тех пор, когда ты впервые посетил Россию в 1937 году. Но, дорогой Арт, я не думаю, что тебе удастся обнаружить там демократию.
Конечно, каждый человек толкует понятие демократии по-своему. Мой знакомый, например, считает демократичными выборы 1958 года в штате Нью-Йорк, когда Нельсон Рокфеллер оспаривал пост губернатора штата у Аверелла Гарримана. Миллионы долларов столкнулись с другими миллионами в борьбе за губернаторское кресло. С помощью специалистов по проведению избирательных кампаний оба кандидата предстали перед публикой «либералами». И обоих кандидатов поддерживала газета «Нью-Йорк таймс», хотя ее редакторы симпатизировали одному из них больше, чем другому. А мой знакомый был счастлив, когда вошел в кабину для голосования и мог «свободно» участвовать в этих выборах.
Мне не довелось побывать в Советском Союзе во время выборов. Но где бы я ни находился во время своей поездки по Советской стране — на заводах, в колхозах, учреждениях, — я видел демократию в действии.
Конечно, во время семинедельного пребывания на советской земле я побывал и в балете, и в опере, и в цирке, и в чудесном кукольном театре. Но самыми интересными для меня были встречи с советскими людьми. Я беседовал с мужчинами и женщинами на хлопковых полях и на фабриках Средней Азии, видел яблоневые сады, свинофермы, посевы сахарной свеклы на Кубани, провел несколько счастливых дней с металлургами в Донбассе, с машиностроителями на заводах угольного машиностроения, с шахтерами, поднявшимися на поверхность после шестичасовой смены. Я много узнал от рабочих автомобильного завода в Москве и от рабочих прекрасно механизированного столичного мясокомбината.
Я говорил, с кем хотел, на предприятиях, побывал на квартирах у рабочих, видел, как они проводят досуг во дворцах культуры. Мне довелось побывать на Волгоградской ГЭС — одном из чудес мира — и беседовать там с рабочими и инженерами. Я провел незабываемые часы на турбинном заводе в Ленинграде. Где бы я ни был, я всюду заходил в профсоюзные комитеты, становился очевидцем споров, наблюдал за отношениями между директорами и рядовыми рабочими. И теперь я могу заявить, что видел своими глазами советскую демократию во всех ее проявлениях в повседневной жизни рабочего класса.
В капиталистических странах я не раз наблюдал, как управляющие обходят свои заводы. Работа в цехах происходит тогда с особым напряжением. Я помню, как мои товарищи по цеху под взглядами хозяина увеличивали обороты станков до предела. Ведь хозяин — «босс» — принадлежал к другому миру; о людях этого мира мы говорили между собой враждебно, называя их «они».
Совсем другая атмосфера царит на советских заводах. Я хочу рассказать о том, что увидел на заводе угольного машиностроения в Горловке. Я расскажу об этом и моему американскому знакомому.
… Кончался обеденный перерыв. В цех вошел улыбающийся директор. Я видел, как его обступила толпа веселой молодежи. Все эти парни и девушки говорили, перебивая друг друга. Они рассказывали о кинокартине, которую смотрели только что в столовой. В картине показывались зимние Олимпийские игры в Калифорнии. Молодежь по-дружески советовала директору ее посмотреть. Вы никогда не увидите такой сцены в Америке!
Я часто видел на советских предприятиях примеры таких дружеских отношений между директорами и рядовыми рабочими. Один механик с турбинного завода в Ленинграде сказал мне по этому поводу:
— Мы ведь все вместе закладываем фундамент коммунистического общества. И если директор окажется не на месте и не сумеет установить правильных отношений с рабочими, он недолго будет занимать директорское кресло.
Я мог убедиться в правоте его слов, когда посетил редакцию газеты «Труд» — орган советских профсоюзов.
При посещении редакции мы зашли в отдел писем, куда поступают письма рабочих и служащих.
— Это самый важный отдел нашей редакции, — сказал мне главный редактор газеты.
Да, я в этом убедился. В отделе работают 36 человек, и все они заняты по горло. Им приходится прочитывать сотни, тысячи писем из всех уголков Советского Союза. Содержание каждого письма рассматривается самым внимательным образом. Жалобы тщательно проверяются. Расследование жалоб неоднократно приводило к снятию с работы руководящих работников.
Демократия проверяется на практике. В стране, где подвергаются угнетению национальные меньшинства, демократия — пустой звук. Пример — положение наших негров. Я посоветовал бы моему знакомому-писателю побывать в Узбекистане. где люди пятнадцати национальностей живут в дружбе и согласии.
Я напомнил бы моему знакомому и о том, что демократия не может быть полноценной там, где женщины бесправны. Социализм устранил это вековое зло. Женщины Советской Средней Азии не только сбросили паранджу, многие из них занимают теперь ответственные посты.
Мой знакомый читал некоторые произведения русской классической литературы и должен поэтому знать о тяжелой доле женщин в дореволюционной русской деревне. Я мог бы рассказать ему о новой жизни казачек — я познакомился с ними на Кубани. Одна из этих женщин улыбнулась, когда я спросил, хорошо ли зарабатывает ее муж. Она сама — агроном, директор совхоза, занимающего 18 тысяч гектаров.
Я полагаю, мой знакомый не станет отрицать, что культура может процветать только в условиях подлинной демократии. Я мог бы рассказать ему о молодых художниках, которые учатся мастерству в советских дворцах культуры. Может быть, он никогда и не слышал о том. что при многих промышленных предприятиях страны созданы такие дворцы.
Одна колхозная библиотека, которую я посетил, насчитывает 28 тысяч томов. В том же колхозе имеется прекрасно оборудованный детский сад, а медицинское обслуживание производится бесплатно врачами-специалистами.
— Разве это не демократия в действии? — спрошу я своего знакомого.
Подлинная демократия пробуждает в людях стремление к знаниям. Я видел, как стремятся овладевать знаниями рабочие советских предприятий, труженики колхозных полей. В библиотеках всегда полно читателей. Люди всех возрастов в свободное от работы время учатся, занимаются в технических кружках, семинарах, знакомятся с музыкой, искусством, историей, литературой в университетах культуры. Многие юноши и девушки, с которыми я встречался, любят не только Пушкина и Лермонтова, но и Уолта Уитмена.
Но самое яркое проявление демократии — это стремление народа к миру. Я чувствовал его в Советской стране повсюду — в Узбекистане, на Кубани, в Донбассе, среди рабочих Волгоградской электростанции, словом, повсюду, да, я чувствовал его повсюду и думал: вот она, настоящая демократия!
