В эксклюзивном интервью автор осуществлявшихся на практике в первой половине 2000-х стратегий работы Газпрома на внешних рынках и трансформации общества из квазиотраслевого министерства советских времен в современную транснациональную энергетическую компанию делится мыслями о дорогостоящих ошибках крупнейшей российской компании в последние годы, разрушивших деловую репутацию и рыночную стоимость Газпрома.
Прокудин Евгений Викторович – государственный советник РФ I класса, кандидат экономических наук. В 1974 г. окончил Московский государственный институт международных отношений МИД СССР по специальности «экономист внешней торговли». Работал на различных должностях в области внешнеэкономических связей с зарубежными странами.
В 1994–1997 гг. – советник по экономическим вопросам посольства Российской Федерации в США. С сентября 1998 по март 2002 г. – начальник отдела Экономического управления Президента Российской Федерации.
После окончания государственной службы работал в ведущих российских компаниях. С апреля 2003 по июнь 2006 г. заместитель начальника отдела проектов в Западной Европе управления по международным проектам департамента зарубежных связей ОАО «Газпром». С июня 2008 по сентябрь 2012 г. начальник отдела стратегии внешнеэкономической деятельности департамента экономической конъюнктуры и стратегического развития ОАО «РЖД».
Вопрос: Евгений Викторович, как возникла цель превратить Газпром в одну из ведущих мировых энергетических компаний?
Ответ: Революционное для Газпрома решение о создании на базе крупнейшей в мире газовой монополии динамично развивающейся транснациональной компании с выходом в сопредельные сферы бизнеса – нефтяную отрасль и электроэнергетику, было принято почти десять лет назад. Соответствующая концепция являлась квинтэссенцией моего разностороннего опыта работы до прихода в Газпром весной 2003 года.
Сегодня очевидно, что, материализованная уже в качестве практической стратегии, эта концепция полностью себя оправдала и возврат к Газпрому «старого образца» не обсуждается, хотя заложенный в ней потенциал во многом остается непонятым и, соответственно, нереализованным. Это кризис Большой стратегии компании.
Вопрос: Как Вы оцениваете нынешнее положение Газпрома?
Ответ: В газовом бизнесе монополии на основном с точки зрения получения доходов внешнем рынке налицо беспрецедентный кризис доверия, имеющий для Общества, да и не только, далеко идущие последствия. Разрушенная в результате недавних «газовых войн» репутация Газпрома как абсолютно надежного партнера, смена стиля общения с зарубежными контрагентами превратили компанию в поставщика газа, с которым ведут дела все менее уважительно, в силу необходимости, стараясь при этом делать все, чтобы эту необходимость со временем свести к минимуму.
Довольно быстро изжила сама себя монополистическая концепция единого экспортного канала для Газпрома. Было бы куда продуктивнее не критиковать годами – с заранее известным результатом – Третий энергетический пакет ЕС, нагнетая излишние политические страсти, а эффективно приспособить тем временем вчерашнюю маркетинговую практику и, возможно, стратегию к новым реалиям единого газового рынка Европы, создание которого завершается.
Если ничего не менять, в изменившихся рыночных условиях экспортные рынки для компании на западном направлении будут постепенно закрываться, а с ними будет «усыхать» главный источник доходов Газпрома. Манна небесная спекулятивно вздутых до небывалой высоты мировых цен на нефть недавнего времени и привязанных к ним газовых цен уже просыпалась, что еще более усугубит ситуацию. Дрейфуя в этом русле, как представляется, точка невозврата вполне очевидна.
В данной во многом рукотворной реальности некоторое время назад Газпром начал заявлять о возможности создать равноценную альтернативу рынкам на Западе в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Однако если смотреть объективно, так называемая Восточная газовая программа имеет весьма ограниченный потенциал, в том числе экспортный, да и осуществляется она через пень-колоду, принося с самого начала финансовые потери государству.
В отношении внутреннего рынка особо стоит отметить проявившееся в последнее время все более отчетливое неприятие установления цен на газ в России «как в Европе», на основе принципа равнодоходности и связанного с этим их постоянного и значительного роста.
Недавно правительство приняло решение о замораживании в 2014 году цен и тарифов естественных монополий (в последний момент только для промышленных потребителей) с целью стимулировать экономический рост. С этой позиции уже один шаг до принципиального, как представляется, решения в области ценового регулирования хозяйственной деятельности ОАО «Газпром» на внутреннем рынке, а именно установления максимальных цен на природный газ для всех категорий конечных потребителей на уровне, соответствующем внутренней норме рентабельности бизнеса Общества (в настоящее время 12–15%). В 2013 г. рентабельность продаж газа компанией на внутреннем рынке оценивалась около 11%.
Вопрос: В последнее время часто слышно о неистощимом ресурсном потенциале Газпрома. Довольно странный акцент, не так ли?
Ответ: Для серьезного бизнеса опасно оказаться в плену собственного пиара. Запасов газа, прежде всего доказанных, даже по международным стандартам в России и у Газпрома действительно много. Однако посмотрите, в каких природно-климатических условиях они находятся, на их транспортную и технологическую доступность и, самое главное, на себестоимость добычи и доставки газа потребителям. Шансы российского газа в конкуренции на зарубежных рынках против прежде всего таких газовых тяжеловесов, как Иран, Катар и Туркменистан, весьма невелики. Газ из этих источников в принципе способен полностью вытеснить Газпром из Европы.
Газпром недавно «распечатал» свой последний действительно крупный резерв – Ямал. С этой позиции уже примерно просматривается временной рубеж, когда вслед за нефтью Россия вследствие ограниченности доступных для рентабельной добычи запасов газа будет становиться все менее значимым игроком на европейском газовом рынке. Далее в перспективе – как представляется, двадцати – двадцати пяти лет – превращение страны в нетто-импортера газа. Но об этом кардинально ином мире сегодня предпочитают всерьез не задумываться.
Вопрос: Как Вы оцениваете результаты работы в Газпроме в последние годы по зарубежным проектам? Как идет становление «лидера среди глобальных энергетических компаний»?
Ответ: А какие промышленные объекты, прежде всего добычные, запущены Газпромом в эксплуатацию за рубежом за последние пять–десять лет? Их просто нет. Несколько приобретенных за это время в отдельных сегментах небольших активов с весьма сомнительной эффективностью инвестиций погоду не делают. Сегодня, по большому счету, Газпром по-прежнему не добывает за пределами России ни одного кубометра газа, не вырабатывает ни одного киловатт-часа электроэнергии; определенные результаты заметны лишь в нефтяном бизнесе, но стратегия слабая и там.
Уже отчетливо проявляются все негативные и очень тревожные последствия сдачи стратегических позиций в Центральной Азии. Огромные запасы газа Туркмении, которые в последние годы методично переориентируют на себя Китай и Европа, довольно скоро будут жизненно необходимы России.
На этом фоне много ли стоят многолетние «коммерческие переговоры» с Китаем на тему экспорта трубопроводного газа по сомнительным в плане наличия долгосрочной ресурсной базы и/или экономики «восточному и западному маршрутам» (оставляя в то же время без серьезного обсуждения наиболее рациональный со всех точек зрения вариант)? Отмечу при этом, что российская сторона официально отдает приоритеты на Востоке удовлетворению внутреннего потребления газа и экспорту СПГ на рынки стран АТР, а также то, что такого рода крупные договоренности между хозяйствующими субъектами обычно базируются на межправительственных соглашениях.
Говоря о продажах газа сухопутных месторождений на Востоке страны на внешних рынках, по моему убеждению, в наибольшей степени интересам российской стороны отвечают два трубопроводных проекта: через Монголию на северо-восток Китая и через территорию КНДР в Южную Корею (если, конечно, расчеты показывают, что экспорт «восточного» газа является наиболее эффективным способом его использования, не полагаясь на бюджетные субсидии и льготы).
Нет практически значимых результатов в работе Газпрома и с другими важными партнерами. Зато годами слышны громкие заявления об очередном интересе монополии к тому или иному проекту в далеко не самых приоритетных странах, который на поверку оборачивается «деловым туризмом» с «планетарным охватом» и, как правило, попусту потраченными сотнями миллионов долларов на геолого-разведочные работы.
Особенно неприглядно положение Газпрома на Украине, где компания в последнее время на глазах теряет свой крупнейший и естественный рынок прямо «за околицей», безвольно сносит значительные нарушения и даже полный отказ от контрактных обязательств (косвенно поощряя действовать таким образом других партнеров). Если же в итоге туркменский газ пойдет в обход России не только в Европу, но и на Украину, то в «работе национального достояния» на внешних рынках, как говорится, дальше ехать будет уже некуда. Думается, что решение этих проблем в государственных интересах лежит через отмену монополии Общества на экспорт трубопроводного газа и переход к его квотированию.
Стратегически ошибочными, прежде всего по экономическим причинам, и в целом нереалистичными представляются планы Газпрома по широкому выходу – аж к 2030 г. – на глобальный рынок СПГ, в первую очередь с российским газом (газ Сахалина в этом смысле очевидное для меня исключение, но его запасов мало). Уместно вспомнить, что еще в 2004 г. я предлагал создать специальное подразделение в Газпроме под это перспективное направление, сделав упор на более сложной, но экономически куда более оправданной работе с ресурсной базой за рубежом.
Провалился анонсированный выход Общества в европейскую электрогенерацию. При этом партнеры – конкуренты Газпрома с помощью монополии впервые получили доступ к российским газовым кладовым и весьма прибыльно обосновались в отечественной электроэнергетике.
Очень показательно и то, что происходило на протяжении почти десяти лет вокруг широко разрекламированного проекта освоения Штокманского газоконденсатного месторождения. В итоге впустую потрачены значительные средства, понесены очередные имиджевые потери и полная несостоятельность. Большой газ Штокмана на балансе Газпрома есть, а обеспечить им близлежащий, нуждающийся в газе российский регион и монетизировать на внешнем рынке компания не способна.
Наконец, чтобы называть себя глобальной или мировой компанией, по аналогии с западными конкурентами, доля зарубежных активов Газпрома должна составлять не менее 20–25%. Разрыв между красиво звучащими на протяжении последних десяти лет словами на этот счет и реальным положением Общества в мировой экономике по-прежнему зияющий. Впору признать фиаско заявленных в 2004 г. глобальных амбиций Газпрома.
Вопрос: Как Вы относитесь к проекту газопровода «Южный поток»?
Ответ: Прежде всего обращает на себя внимание далеко не благоприятная внешняя среда для осуществления столь дорогостоящего проекта – очевидны политические риски со стороны Евросоюза и новых стран-транзитеров в условиях, когда Брюссель последовательно продвигает конкурирующий стратегический проект «Южный газовый коридор» и к тому же демонстрирует свое отношение к Газпрому антимонопольным расследованием.
Если «Южный поток» все же будет полностью реализован, то на баланс Газпрома надолго лягут огромные, вряд ли окупаемые расходы, связанные со строительством указанного газопровода и его последующей эксплуатацией. А это несколько десятков миллиардов долларов. Казалось бы, политические пертурбации и финансовые потери, связанные с полупустым «Северным потоком», должны были послужить уроком.
Кроме того, безусловно, необходимо принимать во внимание долговременное негативное влияние этого проекта на сложные политические и торгово-экономические отношения с Украиной, порядком, как известно, «отравленные газом». Российская сторона, по существу, отталкивает Украину в критический момент, подает пример нарушения принятых обязательств в духе экономической войны, освобождает мощности газотранспортной системы страны для прямых поставок на внутренний рынок газа из Евросоюза.
Как представляется, не лишним было бы взглянуть с позиций сегодняшнего дня на те политические расчеты и экономические выкладки, которые были положены в свое время в основу принятия инвестиционного решения по проекту «Южный поток» и в интересах акционеров Газпрома, разумно было бы вообще от него отказаться, пока еще это можно сделать с относительно небольшими потерями (далее возможны и иски миноритариев к менеджменту Общества).
Решить «проблему транзита» при необходимости в принципе можно вообще, как говорится, дешево и сердито, а именно: перенести полностью или частично пункты сдачи-приемки газа в экспортных контрактах в страны Евросоюза, находящиеся «за Украиной», на российско-украинскую границу и предоставить европейским партнерам возможность «заморачиваться» с транспортировкой уже собственного газа через территорию этой страны и его хранением в украинских ПХГ. Тем более что Украина присоединилась несколько лет назад к Энергетическому сообществу ЕС, что делает невозможным участие Газпрома в пресловутом газотранспортном консорциуме. Наконец, всегда можно сослаться на форс-мажор.
Вопрос: Как, на ваш взгляд, ведет себя Газпром в связи с начатым Брюсселем беспрецедентным расследованием, которое грозит обернуться для компании крупными финансовыми убытками?
Ответ: Судя по заявлениям и действиям, особенно в начале конфликта, растерянно, несолидно и в целом неадекватно. Налицо отсутствие в компании реалистичного понимания ситуации и, главное, опыта экономической дипломатии, что, впрочем, неудивительно. Как достойно сыграть с Брюсселем в предложенную им «игру в монополию», мне понятно.
В свете ситуации вокруг Украины это разбирательство, похоже, обойдется для Газпрома действительно дорого, и уже обходится. Видимо, неслучайно Газпром начал выплачивать европейским покупателям газа скидки даже задним числом и запланировал потратить на это порядка 200 млрд рублей, или почти 7 млрд долларов. Подобный прецедент вряд ли был до этого в истории экспорта нашего газа в Европу.
Вопрос: Какое отношение имеет стратегия Газпрома к капитализации Общества?
Ответ: Самое прямое. Фондовый рынок высоко ценит понятную, перспективную стратегию, лежащую в основе бизнеса публичной компании, и ее эффективную реализацию. В середине первого десятилетия 2000-х котировки акций Газпрома феноменально взлетели именно на практическом осуществлении предложенной новой стратегии развития Общества.
Приведу пример, относящийся к работе на внешних рынках. Десять лет назад существовала стратегическая альтернатива чрезвычайно затратной и саморазрушительной политике Газпрома последнего времени в отношении экспорта газа на рынок Евросоюза. Последовав ей к настоящему времени, компания могла бы уверенно продавать на европейском рынке уже порядка 200 млрд кубометров газа ежегодно. Для транспортировки этого количества газа достаточно было «без шума и пыли» построить всего один недорогой новый газопровод – вторую нитку «Ямал–Европа»; все условия для этого были.
Сравнительный эффект на финансовые показатели Газпрома – а это важный фактор, влияющий на капитализацию, – с точки зрения того, что планировалось и могло бы быть осуществлено, и того, что имеем сегодня, подсчитать несложно.
В последние годы акционеры Газпрома оказались в незавидном положении. Финансово-экономический кризис обнажил нынешнее восприятие компании инвесторами. Хотя, по моему убеждению, при определенных условиях Газпром может устойчиво стоить на фондовом рынке раза в два дороже, чем сейчас. Звучавшие же прогнозы о 500–600 млрд долларов и тем более о триллионе долларов капитализации – это непрофессионально, похоже на сказки для современных буратино.
Образно говоря, корабль Газпрома сбился с курса и основательно сел на мель вблизи знакомых берегов. Глобальный океанский простор остался наивной фантазией.
