Прошло 140 лет со дня рождения величайшего вождя - Иосифа Виссарионовича Сталина. Что изменилось и каков его образ глазами наших современников? О самом важном, что сегодня следует сказать, читайте в этой статье в честь юбилейной даты, значимой для каждого коммуниста и просто патриота нашей Родины.
В марте 2019 г. социологи Левада-центра провели очередной опрос об отношении россиян к фигуре Иосифа Сталина. Опрос показал, что суммарный уровень положительного отношения к советскому вождю достиг максимального показателя за все годы исследований.
О своем восхищении Сталиным, уважении или симпатии к нему заявил каждый второй участник опроса (51%). Испытывает к Сталину «уважение» 41% респондентов (в 2017 г. таких было 29%). Доля тех, кто негативно относится к Сталину, испытывая раздражение, страх или отвращение, втрое ниже - 14%.
На фоне непрерывной кампании по десталинизации, продолжающейся в нашей стране свыше 30 лет, критики Сталина из либерального лагеря все больше производят впечатление откровенно неадекватных людей и попросту маргиналов.
Действительно, иначе как бредом не назвать то, что «коварные антисталинисты» подают в качестве «аргументации». Как правило, их позиция не идет дальше выкриков, напоминающих шакала Табаки из киплинговского «Маугли» с его «Позор джунглям!». Характерный пример: неподтвержденные документами заявления Николая Сванидзе о «бесчисленных безвинных жертвах сталинского террора» или 25 миллионах жертв (Саймон Монтефиоре).
Закономерно возникает вопрос: почему в обществе, несмотря на десятилетия антисоветской пропаганды, растет популярность фигуры и эпохи Сталина?
Прежде всего, на фоне продолжающегося шестой год подряд падения реальных доходов населения, деградации реального сектора и роста безработицы модель экономики Сталина, позволившая уже к 1932 г. (в разгар мирового экономического кризиса) закрыть последнюю биржу труда, обеспечив 100% занятость, непрерывные рост реальных доходов населения, рост качества жизни, вызывает повышенный интерес.
В ситуации, когда экономика современной России, составляющей всего 1,5% от мировой, производит впечатление «белого карлика», Советский Союз (20% мировой экономики) все больше воспринимается в качестве «красного гиганта». И не удивительно. Ведь уже к середине 1930-х он вышел на первое место в Европе и на второе место в мире, уступив только США и значительно превзойдя Германию, Великобританию, Францию. За 3 неполных пятилетки в стране было построено 364 новых города, сооружено и введено в действие 9 тыс. крупных предприятий – колоссальная цифра – по 2 предприятия в день!
Но, главное, сталинскому руководству удалось создать систему экономических стимулов, далекую от сферы принуждения. Либералы любят кричать про экономику ГУЛАГа, про то, что все успехи сталинской индустриализации были достигнуты за счет использования труда заключенных. Так вот экономист Валентин Катасонов в работе «Экономика Сталина» четко показал, что система ГУЛАГа давала не более 2% ВВП. Для сравнения, артели сельскохозяйственной и промысловой кооперации (советский малый бизнес) давали 6% ВВП, отвечая за производство высокотехнологичной продукции.
Советскую модель экономики можно уподобить громадной корпорации под названием «Советский Союз», состоявшей из отдельных цехов и производственных участков. Каждый «цех» работал на создание конечного продукта. Ключевым показателем эффективности считалась не прибыль, а снижение себестоимости товаров и услуг, удовлетворяющих общественные и личные потребности. Каждый гражданин с момента своего рождения становился «акционером», получающим гарантированную долю общественных благ (бесплатное образование, общедоступное здравоохранение, система социальной защиты).
Вместо ожесточенной конкуренции частных собственников, дезорганизующей производство, ведущей к огромному перерасходу ресурсов, советская экономика использовала принцип социалистического соревнования. Вместо непроизводительной траты ресурсов (реклама, услуги лоббистов, затраты на промышленный шпионаж) принцип целевого планирования с опережающими инвестициями в стратегические отрасли.
Благодаря сталинской модели экономики Советский Союз смог одержать уверенную победу над ресурсами ¾ Европы, объединенной Гитлером. Сегодня наши квасные «патриоты» много и охотно говорят о победе в Великой Отечественной войне. Только они по своему скудоумию «забывают» сказать, что прежде, чем одержать победу на фронтах, Советский Союз одержал ее на производстве, перегнав хваленую германскую промышленность в 4 раза по отдаче на одну тонну условного топлива.
За годы первых пятилеток кардинально изменился и облик советского общества. После гражданской войны в стране насчитывалось 2,5 миллиона безнадзорных детей. К 1935 году была полностью ликвидирована детская беспризорность.
В 1917 году Россия занимала последнее место в Европе по уровню грамотности. К концу 1939 г. грамотными были уже 91,2% населения. За короткий срок культурный облик Советского Союза совершенно преобразился. Страна покрылась густой сетью детских садов, школ различных типов, высших учебных заведений, разнообразных культурно-просветительных учреждений. Все народы СССР стали грамотными. Именно в 1930-е гг. закладывается модель образования, ставшая эталоном для всего человечества в послевоенный период. Имен- но в 1930-е гг. в Советском Союзе формируется модель первого в мире социального государства, ставшая об- разцом для государств Европы и всего мира.
1930-1950-е гг. в нашей стране – это еще и эпоха большого стиля в киноискусстве, архитектуре, скульптуре, литературе. Всему образованному человечеству известны имена Сергея Эйзенштейна («Броненосец Потемкин», «Октябрь», «Александр Невский»), Веры Му- хиной («Рабочий и колхозница»), Василия Сапрыкина («Сталинские высотки»), Алексея Толстого («Хождение по мукам», «Аэлита»). Это успехи в освоении Северного полюса (Иван Папанин), установление рекордов в авиации (Валерий Чкалов), создание первого в Европе компьютера (Сергей Лебедев) и многое другое.
В 1936 г. принимается новая конституция, являвшаяся самой демократической в мире. В ней, в частности, впервые в истории вводилось всеобщее избирательное право, гарантировалось право на труд и отдых, бесплатное здравоохранение и образование. Была предусмотрена возможность избирателей отзывать своих депутатов.
Некоторые либеральные правоведы склонны мерять советскую конституцию по американским меркам, утверждая, что в СССР не было разделения властей и независимых судов. Проблема заключается только в том, что советское законодательство изначально отрицало необходимость подобного разделения (принцип «Вся власть советам!»), равно как и обожествление основного закона. Высшим законом являлась воля пролетариата. Воля съездов Советов, а в перерыве между ними воля ВЦИК, была превыше конституции.
То же касается и так называемых «троек», коими либералы пугают детей. Нам часто любят рассказывать про их внеправовой и внесудебный характер. На самом деле они были учреждены в законном порядке ВЦИКом для борьбы с террористическими, диверсионными, экстремистскими (басмачи и мусаватисты) и фашистскими организациями. Фактически, «тройки» представляли собой трибуналы, призванные разгрузить суды, состоявшие из ответственного партийного работника, представителя прокуратуры и НКВД. Они выносили решения по представлению следственных органов. Этот чрезвычайный судебный институт существовал лишь с августа 1937 по ноябрь 1938 гг. и был ликвидирован именно в силу своей чрезвычайности и возникших злоупотреблений.
К слову, огромная часть «невинных» жертв «троек» – это все те же самые сотрудники органов НКВД (Генрих Ягода, Николай Ежов), секретари райкомов и обкомов (Роберт Эйхе, Павел Постышев, Иван Кабаков), требовавшие отмены или повышения ограничительных лимитов на расстрелы. Больше всех ратовал за расстрелы и отправку в лагеря в 1930-е гг., будущий главный борец со сталинизмом Никита Сергеевич Хрущев. Его аппетиты в разы превышали аппетиты остальных руководителей. Именно по этому поводу на его докладной записке Сталин написал резолюцию «Уймись, дурак!».
На сегодняшний день можно утверждать с достаточной долей достоверности: репрессии 1937 года начали партийные секретари на местах. В частности, те же Эйхе, Постышев, Хрущев и другие местные руководители. Зачем? Все просто. Они хотели сорвать выборы в Верховный Совет, назначенные на декабрь 1937 года на альтернативной основе. Опасаясь, что их не переизберут, они заявили на февральско-мартовском и июньском партийном пленумах, что выборы на альтернативной основе невозможны – на местах много «врагов народа», шпионов и троцкистов. Стенограммы этих пленумов стали доступны относительно недавно.
Далее Эйхе (тот самый, кого оправдывал Хрущев в своем закрытом докладе), заручившись поддержкой наркома Николая Ежова, сделал запрос, в котором просил провести спецоперацию НКВД по разоблачению враждебной группы в Новосибирске по ускоренной процедуре, создав так называемую «тройку». Так как нарком ведомства Ежов поддержал эту инициативу, Политбюро не могло ответить отказом. И остальные партийные лидеры, увидев, что у Эйхе получилось, сделали похожие запросы. Так и начались небывалые по масштабу репрессии. Остановить их мог только Ежов, как нарком. У Политбюро не было формальных рычагов для отказа требованиям с мест. Так и получилось, что маховик репрессий был запущен. По сути, Политбюро удалось взять ситуацию под контроль только в сентябре 1938 года. Организаторы террора были су- рово наказаны.
Когда впоследствии в эпоху перестройки стали активно говорить о Большом терроре, то этот период автоматически связали с теми обвинениями в адрес Сталина, которые произнес Хрущев на XX съезде. В справедливости этого доклада тогда никто не сомневался, потому что архивы были закрыты и Никита Сергеевич мог «нести» все, что угодно. Однако после открытия архивов, стало ясно, что фактически все обвинения, которые произнес Хрущев в своем докладе, и те обвинения, которые были высказаны писателямипублицистами эпохи перестройки, не выдерживают критики. Появились историки, которые подняли документы, и выяснилось, что ни одно страшное деяние, которое приписывали Сталину в организации Большого террора 1937–1938 гг., не справедливо. Кому интересно, как это все происходило, может обратиться к трудам историков-архивистов, таких как Ю. Н. Жукова, В. Н. Земскова, Ю. В. Емельянова и других.
Говоря о событиях 1937 г, нужно понимать, что руководство СССР ясно видело: мир на всех парах несется к новой мировой войне. Так называемые западные демократии (Англия, Франция) не просто демонстрировали преступную беспомощность перед растущей агрессивностью нацистской Германии. Они рассчитывали решить свои проблемы за счет третьих стран (Австрии, Чехословакии, Греции и Югославии, а затем и СССР).
На фоне преступного содействия Гитлеру со стороны западных «демократий», чье руководство готово было сдать врагу даже собственные страны (Австрия, Чехословакия, Франция), у сталинского руководства была простая идея, что Советский Союз является высшей ценностью, его надо сохранить любой ценой. Придется ли для этого воевать со всем капиталистическим миром или с половиной этого мира – это уже как получится. Но он должен выжить в абсолютно враждебном окружении. А для этого Советский Союз должен был быть умнее всех, лучше всех и сильнее всех. Чтобы выжить, он должен быть единым перед лицом врага.
Квинтэссенция претензий к Сталину как к главнокомандующему со стороны продавших страну либера- лов – это то, что говорилось в очередях за пивом в конце 80-х годов ветеранам: «если бы не ты, дед, мы бы сейчас «Баварское» пили». Как говорится, сбылись мечты народные, мы сейчас пьем «Баварское» устами лучших своих представителей. Вот только представителей этих очень мало – менее 3 % от общего состава населения. А все остальные живут в большой неопределенности и в большом страхе.
Поэтому несложно догадаться, что популярность Сталина есть оборотная сторона непопулярности существующего социального и политического порядка среди граждан России. А также отторжения народом идеологии и практики либерализма. Чем больше либеральная публика увязывает пропаганду своих идей с разоблачением сталинизма, тем более позитивным становится отношение масс к «вождю народов». Выражая ему позитивную оценку, люди одно- временно оценивают то, что видят вокруг, и тех, кто раз за разом произ- носит речи об ужасах тоталитаризма. И формула Иосифа Бродского «Во- рюги мне милей, чем кровопийцы» превращается теперь в прямое про- славление и пропаганду воровства, как единственного способа защитить общество от тоталитарного кошмара.
Это, конечно, не имеет ничего общего с пониманием исторической роли Сталина и трагических про- тиворечий советской истории. Но и речь у нас идет не о реально суще- ствовавшем человеке, умершем 5 марта 1953 года, а об идеологическом образе, функционирующем сегодня в нашем массовом сознании и являю- щемся не только совершенно живым, но, как и всɺ живое, развивающемся и меняющемся. Складывается впе- чатление, что люди, с ностальгией думающие про 1930-е годы, катего- рически не хотят продолжать жить так, как они живут ныне, их явно не устраивает то, в каком состоянии на- ходится страна сегодня. И это более чем рационально. Что бы ни говори- ли либеральные публицисты, стоит за этим не мифическая «любовь народа к палачам», а трезвая оценка сложившейся в начале XXI века социально-политической и культурной ситуации.
