Одна из самых часто встречаемых претензий к Карлу Марксу со стороны либеральной и консервативной критики заключается в том, что его социальные прогнозы относительно исторической судьбы капитализма не сбылись. Подобные претензии, по видимости, верны: крупномасштабной победоносной пролетарской революции в развитых странах до сих пор не произошло. Однако значит ли это, что в капиталистическом обществе напрочь отсутствуют процессы обобществления, которые, по Марксу, и служат предпосылкой его же уничтожения? Нет: именно прогнозы о нарастании этих процессов, встречающиеся в его произведениях, удивительно точны. Но это стало ясным лишь в XX в.
Первая стадия коммунизма – всеобщая частная собственность или «перераспределительный социализм»
Все противоречия капитализма в современном промышленно-развитом обществе остаются, но дополняются (а нередко и смягчаются) отношениями административной зависимости, которые, в свою очередь, порождают новые противоречия – между управляемыми гражданами и управляющим классом. Система перераспределения дополняет систему найма в качестве нового механизма социальной репрессии: работник оказывается не только экономически зависимым от непосредственного работодателя, но и административно зависимым от государства. Он не только интегрирован в потребительскую систему «буржуазного» консъюмеризма и в «социалистические» административные связи, но является и субъектом наемного труда, участвующего в производстве капитала, пролетариатом. Т. о., он оказывается уязвимым дважды: как гражданин и как работник, но эта уязвимость – плата за относительное материальное благополучие. Это существенно снижает возможности политической самодеятельности трудящихся, что придает такому модернизированному капитализму исключительную устойчивость, демонстрируемую, несмотря на все его кризисы и структурные перестройки.
Эту социальную систему часто связывают с экономическим проектом Дж. М.Кейнса, но точнее ее можно было бы назвать и «перераспределительным социализмом». Общественная практика, лежащая в основе этой системы, была предвосхищена в общих чертах еще в XIX в. мыслителями, традиционно зачисляемыми в лагерь социалистов – П. Прудоном, Р. Оуэном, А. Сен-Симоном. Суть их идей в том, чтобы, сохраняя капиталистический способ производства, добиться перераспределения части общественного продукта в пользу трудящихся. Результатом практического воплощения этих идей и составило все то, что позже стали связывать с понятиями «массовая культура», «общество потребления» и «постиндустриальное общество».
Если дополняющих друг друга сенсимонистов и прудонистов, писавших свои труды 168 и 155 лет назад, поменять на неолибералов-монетаристов, применивших в США один из кейнсианских рецептов структурной перестройки капитализма – организованную банковскую систему, стимулирующую «эффективный спрос» (Дж. М. Кейнс), то он окажется описанием в общих чертах нынешнего финансового кризиса и его предпосылок. Кейнсианство и разнообразные социал-демократические проекты, вызванные к жизни социальной революцией начала XX в., имевшей именно насильственный характер и охватившей в разных формах все без исключения индустриально-развитые страны мира, таким образом, оказываются разными вариантами эпигонства утопических социальных проектов А. Сен-Симона и П. Прудона. Сняв социальную напряженность в эпоху «холодной войны», они, тем не менее, не стали и не могли стать панацеей от социальных проблем в условиях капиталистического способа производства, о чем и предупреждал Маркс.
Первое, что бросается в глаза: современное промышленно развитое общество по своим существенным характеристикам совпадает, как ни покажется это странным «посткоммунистическому» читателю, с «коммунизмом в его первой форме», выступающим как «всеобщая частная собственность». В советское время эти названия относили обычно к утопическому социализму, теперь их часто относят к советскому режиму или, по крайней мере, к определенным этапам его развития, таким как, например, «военный коммунизм» времен гражданской войны или сталинизм. Это верно. Но социальная разница между эпохой Сталина и виллами и коттеджами«неолиберальной» эпохи М. Тэтчер и Р. Рейгана, – по большому счету только в уровне материального благополучия масс и степени управления ими. В обоих случаях мы видим возвеличивание труда как всеобщей ценности и бесцеремонное вторжение в частную жизнь, получившее в началеXXI в. государственную санкцию под предлогом «борьбы с терроризмом», как это произошло, например, в США при администрации Дж. Буша. Общность между этими эпохами предвосхитил Карл Маркс, когда писал в Рукописях 1844 г., что на своей первой стадии коммунизм выступит либо как «деспотический», либо как «демократический» коммунизм, но одинаково «грубый», односторонний, основанный на уравнительности.
Таким образом, смещается ракурс рассмотрения современного общества: вместо «окончательно и бесповоротно» победившего капитализма (фукуямовского «конца истории») мы видим одну из форм его самоотрицания, не вышедшую, правда, еще за рамки капиталистического способа производства. Оказывается, что под личиной «капиталистического постиндустриального общества» – обругиваемого ныне «общества потребления» – скрывается «общество всеобщей частной собственности» или «грубый коммунизм», по слову Маркса, – первый этап разложения частнособственнических отношений, их незавершенное отрицание.
Мировая революция и диктатура пролетариата
Этот вывод не будет неожиданным, если мы вспомним, что исторически предшествовало рождению этой общественной системы: освободительная борьба фабрично-заводского пролетариата, его революционные и реформистские движения во всех без исключения промышленных странах мира. Все они сливаются в единый поток всемирной социальной революции первых десятилетий XX в., навсегда изменившей облик капитализма. Пролетариат нанес ему серьезный удар, но не смог воспользоваться плодами своей победы в условиях промышленного производства и доминирующих форм разделения труда. За него это, закономерно и естественно, сделала «рабочая» государственная бюрократия. Эмансипация рабочего класса обернулась возвышением чиновников, постепенно, но неуклонно консолидирующихся в самостоятельный класс управленцев и стремящихся превратить все остальное общество в объект управления, в административно зависимых работников. Это новое господство достигается посредством совмещения технико-социальных функций с социально-экономическими и благодаря балансированию над противоречиями гражданского общества, из недр которого бюрократия и вырастает. Данную социальную систему, которая до сих пор во всем мире только становится, можно назвать бюрократической, поскольку она основана на скрытом или явном господстве государственной бюрократии и административных отношений.
Из этого можно сделать вывод, что Маркс ошибся не столько в предсказании мировой пролетарской революции, сколько в определении ее конкретных результатов. Подобно тому, как буржуазно-просветительское «Царство Разума» воплотилось на практике в виде господства капитала, так и чаемая классиками марксизма диктатура пролетариата реализовалась в реальности в виде политической диктатуры государственной бюрократии, «подбрюшьем» которой является экономическая диктатура фабрично-заводского рабочего класса.
Положительная программа коммунистической революции
В произведениях Маркса мы находим предвосхищение критического анализа современных социальных паллиативов. Общественное развитие показывает верность этого анализа, верность прогнозов их превратного воплощения, но так же и историческую необходимость их появления. Эти паллиативы были вызваны к жизни в XX в. потому, что они решали и решили для большинства трудящихся проблему массовой нищеты, по крайней мере, они сделали ее регулируемой. Накал социальных противоречий и протестов снизился, и даже кризис, начавшийся в 2008 г., не породил победоносного антикапиталистического движения. Борьба идет не столько против капитализма самого по себе, сколько за восстановление полуразрушенной неолибераламиперераспредилительной системы (которую, впрочем, можно назвать формой социализма, единственно возможной в данных общественных условиях). Но дело в том, что не массовая нищета как таковая, согласно Марксу, является предпосылкой деятельности, преобразующей капиталистическое общество (если бы это было так, то марксизм ничем не отличался бы, скажем, от бакунизма). Нищета, социальные бедствия вообще, порождают социальный протест, но чтобы он был содержательным, он должен быть связан с социальной практикой, созидающей качественно иные (относительно капитализма) общественные отношения. В «Капитале» классик пишет: «Капиталистический способ присвоения, вытекающий из капиталистического способа производства, а, следовательно, капиталистическая частная собственность, есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это – отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средствами производства».
Обратим внимание на то, что кооперацию и общее владение Маркс трактует как достижение капитализма, ставшее основой индивидуальной собственности, которая приходит на смену частной; индивидуальная собственность есть то, что следует за капитализмом. Иначе говоря, процессы обобществления происходят благодаря тому, что в недрах самого капитализма складывается порождающая их особая общественная практика. Субъектом подобной практики должен выступить пролетариат как класс, революционизирующий общество постольку, поскольку он включен в непосредственно-общественное производство, это вытекает из самого его места в общественном разделении труда. К. Маркс и Ф. Энгельс пишут в «Немецкой идеологии»: «частная собственность может быть уничтожена только при условии всестороннего развития индивидов». «Всестороннее развитие индивидов», согласно классическому марксизму, и есть положительная программа коммунистической революции.
Необходимо признать, что классический марксизм позволяет отразить закономерности общества и прогнозировать будущее социальных процессов, связанных с нарастанием обобществления внутри капитализма. Если исследовать общество XX-XXI в. исходя из него самого, то окажется, что, вопреки устоявшемуся мнению, социальная теория Маркса оказалась способной верно предсказать многие социальные реалии.
